Тема интерпретации двух «Дон Кихотов» — бессмертного творения М. де Сервантеса Сааведры и знаменитой статьи И.С. Тургенева «Гамлет и Дон Кихот» — занимала Л.Н. Толстого на протяжении более 50 лет. На основе дневниковых записей и писем Толстого, воспоминаний его современников впервые реконструируются мотивы противоречивых оценок творчества Сервантеса и его творения, что позволяет глубже поять как характер самого Л.Н. Толстого, так и его эстетические и идейно-нравственные приоритеты в разные периоды жизни. Детальный анализ диалога-полемики писателя с двумя знаменитыми авторами и с самими текстами вписывается в широкий контекст духовной жизни России второй половины ХIХ в. Большое значение в жизни молодого Толстого имел эпизод встречи с другим гением русской литературы И.С. Тургеневым во время так называемого «дижонского уединения» двух писателей в 1857 г., когда Тургенев, доказывая высокое общественное значение идеалов донкихотства для новой эпохи, предпринял попытку духовного наставничества: сделать из молодого писателя гамлетовского типа деятеля самоотверженного типа Дон Кихота. Название романа «Дон Кихот», имена Сервантеса и его героев встречаются в дневниках, статьях и письмах Л.Н. Толстого около 20 раз. Роман до конца жизни словно «испытывает» его: восприятие современниками героя Сервантеса как своего рода мессии, способного спасти человечество, вступает в противоречие с толстовским пониманием служения добру. Работая над важнейшим для него трактатом-манифестом «Что такое искусство?», Толстой несколько раз меняет оценки «Дон Кихота». То упоминает среди любимых поэтов, композиторов и живописцев единственный роман — «Дон Кихот», то говорит о бедности его содержания. А в 1905 г. Толстой окончательно убеждается в важности идеи самопожертвования ради высоких идеалов и в воспитательном значении романа и признается, что все его сыновья — «Дон Кихоты». Более чем полувековой диалог Толстого с Сервантесом и его героями неизменно продолжался в его сознании, и наиболее ярко странствующий рыцарь отразился в одном из самых автобиографичных и близких Толстому персонажей — Левине из «Анны Карениной». Трагически перекликаются как обстоятельства исхода Л.Н. Толстого из яснополянской усадьбы и последнего странствия Рыцаря печального образа, так и обстоятельства их кончины.

Данное исследование посвящено поэтическому дискурсу в творчестве Хуана Рамона Хименеса. В статье анализируются фрагменты из поэмы «Espacio» и стихотворения из сборника «Eternidades». Магистральная тема творчества Х.Р. Хименеса — время. Время, разное в своём течении. Обе группы произведений демонстрируют его разноплановый характер. Исследование подтверждает их «внутреннее родство», их глубинное тождество. Особое мировосприятие, ощущение «незримого» поволяет автору оставаться поэтом всегда. Нарушение рамок обыденного делает жизнь Поэзией. Она — «щит» от смерти и забвения. Для сборника «Eternidades» характерно отсутствие рифм при сохранении ритма. Поэма «Espacio» — кульминация творчества автора — написана белым стихом. Это позволяет Х.Р. Хименесу освободиться от условностей формы и воплотить в слове чистый поток сознания. Поэтический дискурс в творчестве Х.Р. Хименеса характеризуется глубочайшей интроспекцией, в рамках которой категория Сознание постепенно становится наиболее значимой. При внешних различиях между указанными произведениями характерно наличие сходных приёмов, оказывающих особое воздействие на читателя и «разрывающих» линейное течение времени. Это — специфическое употребление временных дейксисов, а также фигур речи: анафоры, парономазии, полиптотона и др. Особую роль играет метафора сна как отражения поэтической реальности и метафора трепещущей капли — мига поэтического вдохновения. Органичное соединение неоплатонизма и пантеизма, карнавального и мистического начал — всё это сквозь ускользающее время — ставит Хименеса в один ряд с наиболее выдающимися представителями мировой литературы.

Статья посвящена анализу образа смерти в поэме «Тайны могилы» (Misterios de la tumba) Карлоса Аугусто Салаверри, одного из самых известных представителей перуанского романтизма. Актуальность темы обусловлена как недостаточной изученностью перуанской литературы XIX в., так и фундаментальностью мортальной проблематики в культуре и ментальности этой страны. Для достижения поставленной цели автор решает следующие задачи: анализ основных сюжетных перипетий поэмы, характеристика ключевых особенностей образа смерти, определение места этого образа в общей системе перуанского романтизма. Сюжет поэмы строится вокруг преждевременной кончины девушки Розы, страданий ее отца и неожиданного пробуждения от летаргического сна. При этом едва ли не большее значение для понимания произведения имеет не сам сюжет, а философские рассуждения автора на темы смерти, бессмертия и социального неравенства. Композиционно поэма делится на три части: «В храме» (En el templo), «На кладбище» (En el panteón), «В гробу» (En el féretro). Исходя из текста произведения, можно выделить следующие составляющие образа смерти. Во-первых, двойственность (смерть физическая и смерть ментальная в форме забвения). Во-вторых, атеистическое видение смерти (отсутствие веры в посмертное существование). В-третьих, важность социального аспекта смерти (кладбище как город мертвых, отражающий социальное неравенство). В-четверых, отсутствие явных следов национального колорита, универсальность образа смерти. Таким образом, текст поэмы позволяет прийти к выводу о сложности и поликомпонентности образа смерти у Салаверри.

В статье анализируется поэтика диалога в романах «первой манеры» М. Варгаса Льосы: «Город и псы» (1963), «Зеленый дом» (1966) и «Разговор в Соборе» (1969). Изучение лингвостилистической специфики диалогов в латиноамериканских текстах является особенно актуальным, потому что именно в поэтике тотального романа времен латиноамериканского бума ключевым приемом оказывается диалог. Методологической базой исследования послужили труды Б. Кастани Прадо, А.Н. Веселовского и В.В. Виноградова, в частности, метод классификации диалогов в художественной прозе XX в. В ранних романах М. Варгаса Льосы обнаруживаются три типа диалогов: традиционный диалог, монологизованный диалог и диалогизованный монолог. Выясняется, что для традиционного диалога характерно разделение реплик на строки и последовательность ведения диалога без вкрапления ахронологичных фрагментов и интроспекции. Монологизованный диалог записывается в одну строку: он основывается на принципе амебейности, строится на технике подхватов и характеризуется ритмизованностью. Диалогизованный монолог — комбинированный тип, сочетающий два диалога: внешний (экстрадиегетический) и внутренний (интрадиегетический). На внешнем уровне два актанта сообщают информацию о некотором событии, а на внутреннем — актуализируется само событие. Делается вывод, что в романе «Город и псы» три типа диалогов находятся на раннем этапе своего развития, «Зеленый дом» оказывается романом, в котором равномерно и гармонично сочетаются все три типа диалога, а в «Разговоре в Соборе» диалогизованный монолог оказывается структурообразующим и домнирующим приемом.

Обращение к фольклорной традиции характерно для лузофонной литературы африканских стран, представляя собой одну из наиболее успешных стратегий конструирования культурной и, как следствие, национальной идентичности. На материале одного из рассказов современного мозамбикского писателя Алдину Муйанга прослеживается симбиоз европейской культурной матрицы, неотделимой от языка, на котором создано произведение, и устного наследия народа Мозамбика. Рассказ «Роза Мария» входит в дебютный сборник этого автора «Шитала Мати», основным материалом для которого стали фольклорные «страшные истории» о колдовстве и оживших мертвецах. И если в своём дальнейшем творчестве Муйанга сфокусируется на остросоциальных сюжетах колониального прошлого и постколониального настоящего, то в мире «Шитала Мати» практически нет места белым: здесь взаимодействуют не колонизаторы и колонизируемые, а люди и духи. Текст «Розы Марии» наполнен многочисленными «условными знаками», при помощи которых в парадигме традиционной культуры народов Мозамбика мир мёртвых общается с миром живых. Одновременно «Роза Мария» демонстрирует мотивы и образность, характерные для готической новеллы, пусть переосмысленной и модифицированной в соответствии с африканскими реалиями. Такие компоненты поэтики, как встреча с инфернальным в образе прекрасной девушки, мрачный колорит, поддержанный пейзажем и зловещими животными, типичный для литературной готики интерес к эмоциональным реакциям персонажей, позволяют увидеть в «Розе Марии» жанровый гибрид, корни которого стоит искать как в европейской литературной традиции, так и в народных преданиях Мозамбика.

В статье рассматриваются малые жанровые формы испанского фольклора с опорой на разработанную отечественными исследователями жанровую классификацию. Формирование испанской системы жанров произошло под влиянием западной и восточной фольклорной традиции, а сама Испания неоднократно выполняла функцию культурного посредника. В отношении терминологии наблюдаются расхождения в подходах испанских и отечественных фольклористов: в испанской традиции отсутствует устойчивое выделение группы жанров по принципу небольшого объема. Так, пословицы и поговорки изучаются в рамках фразеологии, загадки, считалки, скороговорки и другие тексты — как пример детского фольклорного творчества. Однако такие признаки, как изменчивость формы и многофункциональность, позволяют исследовать подобные тексты в рамках единого подхода. Начиная с XV в. и в течение нескольких веков малые жанры привлекают особое внимание испанских собирателей, появляются авторитетные сборники крылатых выражений и афоризмов, пословицы и поговорки используются лингвистами как пример правильного языкового узуса. Тематически proverbios и refranes затрагивают темы, значимые для духовной и хозяйственной жизни человека, отражая исторические периоды и социальные институты прошлого; в современном узусе значение паремий может подвергаться переосмыслению. Испанский детский фольклор представлен такими жанрами, как oraciones, inicios de juego, formulillas variadas, trabalenguas, adivinanzas и acertijos, наиболее многофункциональными из которых являются загадки. Жанрам детского фольклора свойственна особо прочная географическая привязка, ярко иллюстрирующая процессы межпоколенной преемственности, сохранения и передачи национальных традиций.

Доктрина Монро, провозглашенная в 1823 г., успешно использовалась Соединенными Штатами на протяжении всего XIX столетия для защиты территориальных и политических интересов США в Запад ном полушарии. Одним из наиболее очевидных примеров ее применения в международных отношениях стала испано-американская война 1898 г. Непредвзятым свидетелем применения американцами доктрины Монро в отношении Испании и Кубы в 1890-е гг. стал российский посол в Мадриде Дмитрий Егорович Шевич. На основе его донесений рассмотрены этапы эскалации конфликта, прослежена эволюция агрессивной политики США по отношению к Мадриду под предлогом защиты интересов Испании от кубинских «инсургентов», оценены роль и участие России. Доктрина Монро использовалась в условиях, когда позиции правительства США были абсолютно прочны. Если в 1870-е гг. ситуация на Кубе, да и в самих США к этому не располагала, то в 1890-е гг. положение США на международной арене, стабилизация положения в стране в результате Реконструкции, да и хаос во внутриполитической ситуации Испании послужили основными факторами для уверенности Вашингтона в успехе своего предприятия. США использовали разные методы давления на Испанию с целью выдавить ее с Кубы и получить остров в свое безраздельное владение. При этом если в 1896–1897 гг. в отношениях преобладала дипломатическая риторика о необходимости «умиротворить» ситуацию на Кубе и готовность выступить в роли посредника между метрополией и инсургентами, то после взрыва броненосца «Мэн» отношения с Испанией перешли в форму угроз и ультиматумов. Вашингтон открыто озвучил свое право решать судьбы государств и народов Западного полушария.

Имя португальского поэта и публициста Фернанду Пессоа (1888–1935), к сожалению, мало известно российскому читателю. В самой Португалии подлинное признание пришло к поэту только после смерти. Ф. Пессоа, обладая исключительным талантом, издавал свои произведения от лица воображаемых авторов (более 42), которые выводились им в качестве самостоятельных лиц. При этом каждый из гетеронимов обладал собственной биографией и собственным литературным стилем. Большинство исследователей творчества поэта (одним из наиболее известных является британский литературовед Р. Зенит), рассуждая о «феномене Пессоа», придерживаются мысли о том, что «странности» этого человека были во многом обусловлены специфическими чертами его характера и особыми мистическими чувствами к своей родине — Португалии, историю которой он воспринимал как мессианскую. Поэт, глубоко погруженный в свой внутренний мир, зачастую не отделял свои фантазии от реальности, демонстрируя при этом уникальное чувство предвидения. Как публицист Ф. Пессоа интересен своими взглядами на историю Португалии и будущее Европы. Эволюция его взглядов — от республиканизма в молодости до «научного монархизма» в зрелые годы — свидетельствовала о том, что поэт не останавливался в своем познании внешнего мира, предлагая свои собственные, подчас весьма оригинальные методы истолкования его сути. При этом взгляды Ф. Пессоа обнаруживают некоторое сходство с такими отечественными философами, как А.Ф. Лосев и М.М. Бахтин. В поэтическом и философском наследии поэта миф о «короле-спасителе нации»» Себастьяне, погибшем в XVI в. в Северной Африке, и идея «Пятой Империи» связывались с национальной идентичностью Португалии, без которой он не мыслил поступательного развития своей страны. Утопии в его трудах не отрицали реальность, а творчески развивали и дополняли ее. Отчасти утопии были ответом на ужесточение реакции внутри Португалии (установление диктатуры Салазара) и в Европе в целом в 30-е годы прошлого века. Символом посмертного признания Ф. Пессоа в качестве великого португальского поэта было перенесение его праха в 1985 г. в монастырь Жеронимуш, где покоятся останки Васко да Гамы, Камоэнса и короля Себастьяна.

«Корни» народной культуры Бразилии имеют разные формы, историю, структуру. Они формировались на протяжении длительного периода, переплетались и прорастали друг в друга. Культуры аутентичные (индейских племен) и «пришлые» (африканская, европейская) взаимодействовали друг с другом в сложных социально-политических реалиях. Вместе эти культуры создали красочный эстетический образ страны. Наиболее ярко эстетическое начало выражено в многоликом фольклоре. Культура народа динамична и проявляется через фольклор на разных вербальных и невербальных языках: пластического искусства, музыки, танца, народных поделок, национальных костюмов, многообразных произведений словесного жанра (сказок, былин, легенд, мифов и т.д.). Народная культура определяет самобытность общества, отражается в высокой эстетике профессионального изобразительного искусства, входит постепенно в массовую культуру, шоу-бизнес. Ярким отражением народных черт культуры Бразилии стал модернизм — художественное течение начала ХХ в. Со временем тенденция опоры на народную культуру в стране укрепилась, затронув все стороны жизни общества, от массовой культуры до политики. Культурное строительство общества в тесном взаимодействии с народной традицией, ее упрочение и обновление определяют менталитет нации, стабильность ее существования и самосохранение. Изучение народной культуры Бразилии открывает новые горизонты познания тем, кто жаждет понять мир многообразия и мир красоты. Сосуществование в едином пространстве многих традиций, эстетических образов, не противоборствующих, а дополняющих друг друга, вселяет исторический оптимизм, которым и «окрашен» наш опыт интерпретации культуры Бразилии.

Понятие «латиноамериканский фольклор» — огромное и разнородное явление, состоящее из разных слоев, что было определено историческими условиями его формирования, бытования и эволюции. Особое место в этой картине занимает креольский фольклор, который восходит своими истоками к испанской народной поэзии, привнесенной в Америку в колониальный период. Специфический характер исторических и социально-экономических обстоятельств, в которых происходило формирование креольского фольклора, обусловил его позднее становление, тесную связь с профессиональной литературой, коренное преображение и переосмысление исходной испанской песенно-поэтической народной традиции. В результате синкретизации креольский фольклор вобрал в себя разнородные элементы индейского и африканского народного творчества. Основные жанры креольского фольклора: романс, десима (глосса) и копла; они прошли причудливую эволюцию с момента возникновения в Испании и затем уже в Новом Свете. Характер и содержание фольклорных мотивов и сюжетов, отражающих коллективное сознание и психологию латиноамериканцев, обусловил особый опыт жизни в американских колониях, где такие качества, как отвага, мужество, агрессивность, насилие, во многом стали нормой бытия. Одновременно шла фольклоризация романтической поэзии, ее тематическое упрощение и приспособление для бытования в коллективной среде. Народная песенно-поэтическая традиция, особенно куплеты и романсы, приобретали искусственную манерную сентиментальность. Романтические песни достигли большой популярности и в настоящее время существуют в разных жанрах в разных странах Латинской и Карибской Америки. Формы креольского фольклора ждут своего изучения с учетом новых социальных условий.

В течение четырех лет я проводил опрос россиян, не знающих испанского языка. Были опрошены 155 человек. Основной вопрос был один: «Каких испанских писателей вы знаете?» Ответы подтвердили изначальную гипотезу: читатели путают испанскую литературу с литературой на испанском языке. Наряду с ответом «никого» (54 респондента) называли Сервантеса (65), Гарсиа Лорку (33), Лопе де Вега (25), Переса Реверте (11) и других испанских авторов, а также Гарсиа Маркеса (47), Борхеса (13), Кортасара (9), Коэльо (6) и других иностранцев. Такова специфика восприятия испанской литературы в России, ее отличие от образа других литератур. В случае России и Испании граница культурной коммуникации почти точно совпадает с границей языковой.

Рецензия на монографию: Мартынов Б.Ф. Жетулио: роман-биография. – Москва: МГИМО-Университет, 2022. – 458 с.

Рецензия на книгу: История Испании / пер. с исп.: В.А. Ведюшкин, Г.А. Попова, Е.Э. Юрчик — Москва: Весь Мир, 2023. — 544 с