Важную роль в становлении магического видения мира коренных народов Америки сыграли общее происхождение (первые жители континента, который теперь мы называем Америкой, вероятно, пришли с крайнего севера Азии, из Сибири, во время последнего ледникового периода), тесное взаимодействие с природой и осмысление своеобразия открывшегося им окружающего мира. Новая географическая среда, непростые условия жизни, стремление выжить в них рождали мифы и магические традиции, которые находили воплощение в различных ритуалах, церемониях, обрядах, в культовых песнопениях и танцах, в подношениях богам. Тогда же появились мифы о сотворении мира и происхождении человека, дополненные особыми культами, которые помогали поддерживать тесную связь с новой средой обитания. Коренные народы создали целый пантеон божеств для каждого события, для каждого факта своего существования, демонстрируя, что, хотя они и отличаются от сверхсуществ, будучи смертными, но говорят с ними на одном языке и просят защиты, пропитания и покровительства. Так создавалась как бы параллельная вселенная, в которой до сих пор практикуются магические традиции и ритуалы, помогающие адаптироваться и выживать, в том числе и в современном мире. Вмешательство католической церкви в эпоху Конкисты, ее влияние на культуру и традиционные верования привели к религиозному синкретизму, основанному на новой интерпретации существовавших культов, причем даже среди самых ярых приверженцев традиционных верований. Новые религиозные ритуалы и обряды, вобравшие в себя христианскую доктрину, представители коренных народов стали проводить в тех же местах, где их предки молились языческим богам. Так, образы христианских святых и сама христианская литургия, проводимая в храмах, строящихся католической церковью, наложились на магические представления автохтонного населения об общем происхождении и об окружающем мире. Христианская доктрина трансформировалась, вобрав в себя церемонии традиционных верований коренных народов, поскольку именно эти ритуалы помогают им существовать.

Многообразие и неоднородность ономастических концепций побуждает к исследованиям одной из важнейших сфер научного знания — антропонимики. Искусство изучать, описывать лингвистические и экстралингвистические характеристики, систематизируя имена собственные, заслуживает пристального внимания языковедов, этнологов, культурологов, когнитологов, социологов и других специалистов. Антропоним является феноменальным компонентом уникального знаково-символического конструкта — онима, который неразрывно связан с мировоззрением человека и его этнокультурной картиной мира. Выполняя идентифицирующую и дифференцирующую функции, имя собственное является инструментом самопознания и индивидуализации. Антропонимика, в свою очередь, будучи единицей одновременно антропологических, исторических, социологических и лингвистических измерений, играет важную роль в осмыслении человеком своего прошлого и настоящего. До начала восьмидесятых годов XX в. ономастика была для иберо-романских ученых Terra incognita, хотя понятие антропонимия было введено в научный оборот в 1911 г. португальским этнографом Ж. Лейте де Вашконселушем, который отмечал необходимость изучения многогранного смыслового наполнения иберо-романских личных имен, патронимов и фамилий. Семантика антропонимической модели включает в себя типичные культурноисторические черты актуальной эпохи, признаки принадлежности носителя имени к определенному социальному классу, содержит сведения о местных традициях или об идеологических воззрениях. Исходя из этого, отечественные и зарубежные ученые третьего тысячелетия полагают, что антропонимика, расширяя границы языкознания, способна объединить многие гуманитарные науки, которые находят в ней исходные позиции для понимания некоторых частных дисциплинарных аспектов.

Сказочная проза занимает важное место в фольклорном наследии испанского народа. Тексты сказок сохраняют отголоски древней мифологической картины мира и накопленный веками опыт народа. В испанском языке используется термин cuento в сочетании с прилагательными: cuento folclórico, cuento popular, cuento tradicional. Среди традиционных черт сказки можно выделить следующие: краткость прозаической формы, установка на вымысел, размытость хронотопа, статичность героев, композиционная стройность, богатый традиционными формулами и мнемоническими приёмами язык. Наиболее ранними считаются сказки о животных, позже возникли сказки волшебные и бытовые. Испанские фольклористы выделяют также новеллистические (novelescos), анекдотические (chistes y anécdotas), поучительные (ejemplares y morales), религиозные (religiosos), формульные, докучные (de formulas fijas, de nunca acabar). Интерес исследователей к сказочной прозе возрос в XIX в., благодаря деятельности костумбристов и позитивистов был собран богатый фольклорный материал. Филологическое изучение испанских сказок начинается со сборников А.М. Эспиносы. Испанские сказки о животных и волшебные сказки демонстрируют сходство с текстами европейской традиции, первые — поскольку часть сюжетов пришла из Античности и средневекового бестиария, вторые — в силу особенностей композиционного строения, исследованного В.Я. Проппом. Язык испанского фольклора богат формульными элементами. Инициальные формулы открывают мир сказок, медиальные — служат развитию сюжета, а финальные — подчеркивают вымышленность ситуации. Отдельный интерес представляют докучные сказки, целью которых является развлечение слушателей. Испанский национальный компонент в большей степени представлен в сказках бытовых, где нашли отражение традиционные занятия, особенности быта, вопросы морали и народный юмор.

Национальная символика являет собой неотъемлемую часть национальной идентичности. Символы нации, такие как флаги, гербы и праздники, служат обязательными инструментами формирования и укрепления коллективной идентичности. Конструирование каталонскими интеллектуалами, стремившимися к возрождению каталанского языка и литературы, участниками движения Ренашенса, местных национальных символов относится преимущественно ко второй половине XIX в., при этом полностью символика каталонского национализма оформилась по истечении первых двух десятилетий XX в. Среди символов богатого и многогранного каталонского культурного наследия выделяются Национальный день Каталонии / Диада (11 сентября), флаг саньера, гимн «Жнецы», танец сардана, головной убор барретина, аббатство и гора Монсеррат, культ Святого Георгия и др. Установление в Испании диктатуры Мигеля Примо де Риверы в 1923 г. повлекло за собой серьезные ограничения для представителей творческой интеллигенции Каталонии, что негативно влияло на их профессиональную жизнь и дальнейшее развитие всего региона вплоть до 1931 г., когда была провозглашена Вторая Испанская Республика и страна переживала культурный подъем. В результате победы франкистов в Гражданской войне 1936–1939 гг. и проводившейся франкистским режимом в контексте общей унификации и усиления централизации государства репрессивной политики в отношении Каталонии, ее культурной автономии, языка и традиций целый ряд каталонских национальных символов приобрел новые смыслы и трагическое звучание. Следующий этап трансформации символики каталонского национализма был связан с демократическим транзитом после смерти Ф. Франко, новым расцветом культуры в стране и влиянием доминирующего в современной Испании либерального дискурса. Возникнув во второй половине XIX – начале XX в., национальные символы Каталонии в наши дни продолжают активно использоваться, сохраняя свою актуальность и значимость для каталонского общества. Они относятся к ключевым атрибутам каталонской идентичности и представляют собой важные составляющие историко-культурного наследия данного региона Испании.

С первой половины XIX в. русский театр проявляет неподдельный интерес к испанской драматургии и становится проводником идеалов испанской культуры, претворяя ее мифологемы в свои собственные. Столь страстное и продолжительное увлечение Испанией связано с рецепцией тех её черт, в которых сама русская культура ощущает насущную потребность. Так, драма Педро Кальдерона «Врач своей чести», поставленная в 1830 г. великим русским актером В.А. Каратыгиным, стала одним из проявлений русского «испанофильства» 1820-х гг., вызванного вниманием русских романтиков к революционным событиям в Испании. В годы либеральных реформ Александра II спектакли по драмам Лопе де Веги резонировали с важнейшими социально-политическими вопросами устройства самой России. В 1915 г., в разгар Первой мировой войны, В. Мейерхольд ставит драму Кальдерона «Стойкий принц» о красоте мира и ее уязвимости. Успех испанских комедий в Советском Союзе в конце 30–40-х гг. XX в. стал мощнейшим контрапунктом эпохе тяжелых испытаний. Режиссеры же второй половины ХХ в. стремились как можно дальше уйти от возникшего в 1940-е гг. в СССР стереотипного канона постановок испанских спектаклей. Так, А. Гончаров хотел представить Испанию страной «пыльных дорог и крикливых ослов», а С. Бархин в спектакле Л. Хейфеца «Ревнивая к самой себе» — дать аллюзии на испанский маньеризм. В ту эпоху традиция постановок испанской драматургии на русской сцене проявляла себя в попытках отойти от «лубочной» Испании, найти другую Испанию и новые формы ее сценического воплощения.

Данное исследование посвящено анализу концептов «время» и «сознание» в трёх произведениях Х.Л. Борхеса. Основное внимание уделяется рассказу «Сад расходящихся тропок». Метафора, присутствующая в его названии, связана с представлением о лабиринте сходящихся, расходящихся и параллельных друг другу времён. Наличие сложной и многоаспектной проблематики на стыке физики, метафизики и литературы обусловливает взаимодополняемость различных подходов к исследованию этого произведения. Множественность вариантов развития событий и их одновременная реализация отсылают нас к явлению ризомы. Последняя объясняет потенциальную возможность вторжения мира вымышленного в мир материальный. Ризома характеризуется отсутствием центра, основного вектора развития и чётких правил построения. Она представляет собой целостность без выверенной структуры. Динамическое организующее начало внутри ризомы при отсутствии центробежной однонаправленной силы позволяет непредсказуемым образом соединять две любые её точки. Нарушение классической иерархии уровней внутри неё заставляет автора, читателя и критика выйти за грань обыденной реальности. В эссе «Новое опровержение времени» Борхес приводит многочисленные доказательства того, что время как метафизическая субстанция не существует. Однако он признаёт себя бессильным против его неумолимого хода, когда речь идёт о каждодневном его восприятии. При этом в обоих указанных выше произведениях автор подчёркивает значимость данной минуты в жизни человека в сопоставлении с его прошлым и будущим. Третье произведение — «Роза Парацельса» представляет собой дополнительную возможность для установления интертекстуальных связей с «Садом расходящихся тропок» благодаря высшему уровню мифологизации конкретных событий. В числе общих моментов, характерных для многих произведений автора, следует выделить антитезу: творчество — уничтожение / созидание — разрушение. Последняя раскрывается перед читателем каждый раз по-новому. При этом поле действия автора — пространство интертекста, связывающее воедино значительную часть его творений как между собой, так и с другими произведениями мировой культуры. Этот факт обусловливает преломление в новом свете черт, присущих старым героям. В данной связи также упоминается рассказ «Юг», главный герой которого — интеллектуал и эрудит, живущий в мире книг, имеет общие черты и с Альбером из «Сада расходящихся тропок», и с самим Борхесом. А проявленный им героизм вполне коррелирует с самоотверженностью воинов духа в последнем из указанных произведений. Рассмотренные в данной статье рассказы и эссе подводят читателя к многоплановому восприятию сложных жизненных ситуаций. А мысль об уникальности каждого мгновения бытия и необходимости присутствия в настоящем моменте делает эти произведения ещё более значимыми.

Родео рассматривается в Чили как важный национальный символ. Исследование эволюции этого культурного феномена в исторической перспективе показывает, что далеко не всегда он получал такое признание. Первые родео прошли в Чили во второй половине XVI в., но смысловое содержание этого термина отличалось от современного. Во времена колонии в Испанской Америке так называли сезонный сгон и сортировку скота (от исп. rodear «окружать») — занятие трудное и опасное на бескрайних просторах Нового Света. Прошло четыре века, и 10 января 1962 г. Олимпийский комитет Чили официально признал родео национальным видом спорта, который значит для современных чилийцев много больше, чем просто развлекательное зрелище. Ответ на вопрос, как и почему в чилийском обществе — в первую очередь среди интеллектуальной элиты — произошла переоценка отношения к сельской тематике, приближает нас к пониманию фундаментальных и сущностных характеристик, составляющих основу национальной идентичности чилийцев. На рубеже XIX–XX вв., когда в чилийском обществе сформировался запрос на национальное самоопределение, в поисках самобытного образа страны писатели-креолисты обратились к сельской жизни и нашли олицетворение чилийского этнотипического начала в протагонисте родео — наезднике уасо (исп. huaso). Идеализированный образ чилийского ковбоя, сошедший со страниц книг и увековеченный в кинематографе первой половины ХХ в., нашел отклик в самых разных слоях общества. В наши дни родео, некогда важный элемент повседневной жизни Центрального Чили, стало частью нематериального культурного наследия всей страны и важным символом чилийской нации, которая начала складываться в эпоху Конкисты.

В Колумбии и Перу национальная музыка и национальные музыкальные инструменты являются неотъемлемой частью культурного наследия, но они важны не только с культурной точки зрения. Создание и продвижение национальных музыкальных инструментов также отвечает задачам социального, экономического и политического развития этих стран. Традиционная музыка, сформировавшаяся в Колумбии и Перу под влиянием обычаев коренных народов, африканских ритмов и наследия Испанской империи, воплощает в себе богатую историю и культуру коренных народов, помогает сохранить традиции и национальную идентичность. Цель настоящего исследования — ответить на ряд вопросов, связанных с развитием и продвижением национальных музыкальных инструментов, а также оригинальных музыкальных и танцевальных жанров в Колумбии и Перу. В частности, каковы основные характеристики музыкальных инструментов в этих странах? Какие проблемы и возможности связаны с их использованием? Как национальная музыка способствует достижению общих целей развития этих стран? Популяризация национальной музыки и музыкальных инструментов способствует социальной сплоченности и формированию чувства связи со своими корнями, содействует развитию туризма и играет важную роль в сфере образования. Музыка также связана с политическими процессами, поскольку она стала элементом предвыборных кампаний и фактором, который необходимо учитывать при разработке национальной политики в области культуры и туризма. В то же время существуют сложности, связанные с продвижением национальной музыки и музыкальных инструментов, в том числе недостаточное государственное финансирование, отсутствие официальных структур для развития местных традиций, а также социальные и политические барьеры. Значение национальной музыки в Колумбии и Перу огромно: музыкальные инструменты не просто часть индустрии развлечений, это национальные символы, которые пробуждают в людях гордость за культуру своего народа.

Как показывает синхронический срез современной культурной жизни латиноамериканского коммуникативного сообщества, практика текстильного рукоделия, традиционно передаваемая из поколения в поколение преимущественно женщинами, претерпевает ряд существенных ценностных метаморфоз. Вышивание начинает восприниматься не как прикладное искусство, а как искусство изобразительное: из простого процесса декорирования оно эволюционирует в сторону передачи смыслов, эмоций и идей посредством специфических для того или иного народа методов работы с тканью и нитью. «Интимное» занятие вышивкой начиная со второй половины XX в. приобретает коллективный характер. Оно выходит за рамки домашнего очага и перемещается в кружки и артели, образуя пространство для общения между авторами текстильных работ и позволяя им творить вместе, сообща, в унисон. Постепенно общественное пространство, которое возникает вокруг вышивки, выходит за пределы артели и начинает охватывать более широкие круги, создавая многочисленные диалоги: между вышивальщицами и властью, между рукодельницами из разных артелей, разных деревень и городов, разных народов и стран. Повествуя о несправедливости и ущемлении человеческих прав, вышивка становится интернациональным инструментом социальной и политической борьбы. Авторы данного исследования рассматривают вышивку в рамках латиноамериканского артивизма и определяют её в качестве уже традиционного для данного региона вида протестного творчества. Диахронический анализ латиноамериканской вышивки за последнее столетие позволяет по-новому взглянуть на определённые события в истории региона. Вышивка тем самым становится бесценной энциклопедией протеста простых людей в борьбе против неравенства и угнетения.

Рецензия на монографию: Катлос Б.А. Королевства веры. Новая история мусульманской Испании. – Москва: Медина ИД, 2024. – 608 с.

Книга Б. Катлоса «Королевства веры: Новая история мусульманской Испании», изданная в переводе на русский язык в серии «Межрелигиозный диалог», представляет читателю историю мусульманской Испании, известной как Аль-Андалус. Автор в своей работе постарался рассказать читателям, поверхностно знакомым с периодом арабского владычества на Пиренейском полуострове, об особенностях социально-культурного взаимодействия религиозных сообществ, к которым принадлежало население средневековой Испании. В работе известные и малоизученные исторические факты собраны в единую повествовательную линию, охватывающую девять веков иберийской истории, от исламского завоевания вестготского королевства в 711 г. до окончательного изгнания морисков (новообращенных мусульман) из Испании в 1614 г. Книга Б. Катлоса предлагает новый взгляд на историю арабо-берберского завоевания Испании, пересмотр устоявшихся мифов о существовании просвещенного арабо-мусульманского государства Аль-Андалус, о Реконкисте, о феномене convivencia.